Зона влияния / интервью Анны Киселёвой журналу «Cosmopolitan»
Лауреаты конкурса «Калина Красная»
Анне Киселевой приснилась тюрьма. Длинные коридоры, железные двери, решетки на окнах. Девушка проснулась в холодном поту, погладила живот — через несколько месяцев ей в роддом. И какие только ужасы не преследуют беременных женщин... Аня тогда еще не знала, что ночной кошмар скоро станет явью.
В детстве Аня была домашней примерной девочкой. Читала запоем книжки, занималась спортом и танцами, играла на скрипке и фортепиано. Поздний желанный ребенок в семье, мамина надежда и гордость. Отец девочки умер, когда ей было три года, но мама, бабушка и дедушка делали все, чтобы ребенок рос счастливым и ни в чем не нуждался. А судьба готовила Анечке испытания, с которыми справляется далеко не каждый.
«Я не думала, что можно убить голыми руками»
Девушке было 23, когда это случилось. Она вышла из дома на полчаса, оставив годовалого Лёньку с бабушкой. И случайно столкнулась с хулиганом из соседнего двора, который давно не давал ей прохода: задирал, оскорблял, вымогал деньги. Обычно Аня старалась избегать конфликтов, пару раз даже давала мелочь, лишь бы он отстал. Но в этот раз парень был в ударе и так извел девушку, что у нее от ярости в глазах потемнело. Не помня себя, обычно спокойная и доброжелательная, Аня набросилась на обидчика с кулаками...
Экспертиза потом покажет, что незадолго до их встречи потерпевший уже дрался. Непонятно, что в конце концов стало причиной его смерти. Аня никак не ожидала такого исхода. «Я вообще не думала, что его можно убить так просто, голыми руками».
...Ивановское СИЗО, коридоры, решетки — все, как в том кошмарном сне. «Я знаю дорогу», — говорит она конвойному. «Бывала уже здесь?» — спрашивает тот. — «Нет». Остановилась у двери: «Мне ведь сюда?» Угадала.
«Поделом мне, сама виновата»
Первые месяцы в следственном изоляторе были невыносимо тяжелыми. Девушка не могла спать и бесконечно прокручивала в голове случившееся: почему это произошло? Корила себя: ведь можно же было среагировать иначе! Молилась. И боялась: только бы с мамой ничего не случилось, только бы на ребенке не отразилось! «Черт со мной, поделом, сама виновата».
Присяжные на суде тоже решили — виновата. И пусть жертвой был рецидивист со стажем, он такой же полноценный член общества. Приговор для молодой матери вынесли суровый — 15 лет колонии.
«Я и не надеялась на жалость, — говорит Анна. — В СИЗО со мной сидела женщина, которую регулярно до полусмерти избивал муж. На ней не было живого места. В конце концов, она убила его. Ей дали 25 лет. И никто не разбирался в ее жизненной ситуации. Таких историй в женских тюрьмах полным-полно».
«Не буду травмировать детскую душу»
Отбывать срок Анну отправили в исправительную колонию № 7 родного города Иваново. Ее мама похлопотала, чтобы дочь не послали в дальние лагеря, а внука не забрали в Дом ребенка. (С опекунством пришлось поторопиться — женщине исполнилось 59 лет, а уже с 60 его нельзя оформить). В итоге у Ани была возможность видеться с сыном раз в три месяца на краткосрочных свиданиях и пару раз в год — на длительных. Но что из себя представляет комната краткосрочных свиданий? Две кабинки со стеклянной перегородкой, за руки даже не подержишься. «Зачем травмировать детскую душу?» — решила после нескольких встреч Анна и попросила маму не привозить Лёньку, пока тот не подрастет.
На зоне Аня, как и все, вставала по режиму, завтракала овсянкой и весь день трудилась на швейной фабрике. За работу ей перечисляли мизер, из которого высчитывались налоги и плата за коммунальные услуги. В казенном доме далеко не все за казенный счет, даже арестантская форма покупается на деньги заключенного. Собственные средства нужны и для приобретения чая, стирального порошка, таксофонных карточек. Оставшиеся крохи (около 1500 рублей) Киселева посылала домой, потому что на свободе родным тяжелее. Здесь перед ней хотя бы не стоял извечный женский вопрос: в чем сегодня пойти на работу? Получила форму и проблема с одеждой решена на несколько лет. А маме надо было думать, чем кормить внука, во что его одевать, на что купить игрушки...
Из доступных развлечений в колонии — книги. У них в «семерке» богатая библиотека, где Аня брала произведения классиков. Читать она любила всегда, а здесь это стало еще и способом забыться. Открывала книжку — и переносилась в другие миры. Это было настоящим удовольствием. К слову, кроме шедевров мировой литературы любят арестантки и Cosmo. Он скрашивает серые будни, его с нетерпением ждут, передают из рук в руки. «Нас всегда брали за живое материалы на социальные темы и, конечно, любой девушке хочется быть в курсе моды».
А вообще, как убедилась Аня, человек привыкает к любым условиям жизни. Строгий распорядок дня, скудная пища, баня раз в неделю и прочие бытовые неудобства — это ерунда. Гораздо труднее вынести моральные страдания.
«Мама, ты правда в клетке сидишь?»
Она чувствовала жуткую вину перед своей семьей. Собственные лишения казались просто ничтожными по сравнению с тем, что выпало на долю старенькой матери и совсем еще маленького сына. Они едва сводили концы с концами, пенсии и тех небольших денег, что Анна посылала им, с трудом хватало на жизнь. Но главное даже не в этом. Отношение общества, безжалостное и презрительное, вот от чего никуда не деться. Лёньке было три, когда «добрые люди» просветили мальчика, что его мать вовсе не работает на секретном военном заводе. Он спросил ее по телефону: «Мама, а ты правда в клетке сидишь?»
Аня до сих пор вспоминает этот момент с дрожью. Лёня так и не признался, кто сказал ему про клетку, но скорее всего это были его сверстники. Дети очень жестоки. И чаще всего по вине взрослых: ведь они копируют модель поведения родителей. А многие зрелые и законопослушные граждане не видят, к сожалению, ничего криминального в том, чтобы убить словом. И, конечно, никто из них не задумывается над тем, что и сам может оказаться по ту сторону колючей проволоки.
Аня в свое время тоже зарекалась и от тюрьмы, и от сумы. «Помню, в начале 90-х, когда в нашем городе появились бомжи, — рассказывает она, — я, еще юная и несмышленая, презрительно морщила нос: «Фу, до чего докатились люди!» А мать меня одергивала: «Никогда не осуждай других! Ты не знаешь, что довело человека до такого состояния, почему он оказался с протянутой рукой на улице». Эти слова отложились в ее сознании, а в тюрьме Аня не раз их вспоминала.
«Мысли о ребенке не отпускают ни на минуту»
Мама старалась не рассказывать Ане о неприятностях. Но однажды обмолвилась в письме, что Лёню в детском саду обижают, а недавно он пришел с огромным синяком на спине, сказал, что толкнули. Анна рвала и метала, но сделать абсолютно ничего не могла! Ни прийти в сад для разбирательства, ни позвонить заведующей, ни пожаловаться — такой беспомощной она себя никогда не чувствовала!
Ей еще очень повезло, что сын жил с родной бабушкой. А через какие муки проходят женщины, чьи дети попали в интернат? «Ведь мысли о ребенке не отпускают ни на минуту, ты встаешь и засыпаешь с ними, — говорит Аня. — Когда он болеет, ты сердцем чувствуешь это, но ничем, ничем не можешь помочь! И так у всех. Практически каждая заключенная ночью после отбоя молится в подушку — не столько за себя, сколько за своих близких».
Несколько лет назад их колония взяла шефство над детским домом. Женщины шили игрушки, отправляли малышам посылки на Новый год, готовили театрализованные представления. Лёньке тогда шел четвертый год. Однажды в клуб привезли его ровесников. Заключенные давали для них спектакль. Слезы накатывали, а надо было изображать веселье, петь и танцевать. Хотелось подойти к каждому ребенку, обнять, приласкать. Да и ребятишки просились на руки. Но приближаться к ним было строго запрещено! Когда малыши сами вышли на сцену и стали читать стихи, зал рыдал. После концерта у многих женщин были истерики и даже сердечные приступы. Анна сказала организатору встречи: «Это слишком жестоко». Он ответил: «Наверное, так и надо».
«Такой размах, справишься ли?»
Одно из самых тяжких испытаний в тюрьме — невозможность побыть наедине с собой. Одиночества, которым в обычной жизни мы тяготимся, в неволе не хватает острее всего. Ане было немножко проще: начиная со второго года в лагере она заведовала клубом и могла по вечерам прийти туда, побыть часок одна. Основная же масса осужденных лишена такой роскоши. С утра до вечера работа на фабрике, в цеху 56 человек. Ночью — спальный корпус на 120 женщин, железные двухъярусные койки и никакого личного пространства. 24 часа в сутки постоянно на виду — психологически это очень сложно.
У Анны наступил кризис на пятом году жизни за решеткой. Она так устала изо дня в день видеть одни и те же стены, одни и те же лица. Была жуткая депрессия. Не могла ни с кем разговаривать, ничего не хотелось делать. Мечталось об одном — побыть одной.
Ее вытащило из депрессии творчество. Почти весь срок Анна была организатором культурных мероприятий в колонии, готовила программу на областные смотры и дни отрядов. В 2001 году она для пробы поставила мюзикл «Бременские музыканты», а через год замахнулась на «Нотр-Дам». Начальница по воспитательной работе была удивлена: «Такой размах, справишься ли?»
Но Киселева так загорелась идеей, что вдохновила ею многих людей. С энтузиазмом мастерили декорации, шили костюмы, репетировали по вечерам после работы. Единственное — женщинам не нравился печальный конец романа. И Аня смилостивилась над бедной Эсмеральдой, оставила ее живой. Мюзикл получился жизнеутверждающим.
На грандиозное по меркам колонии представление приехали высокое начальство, журналисты областных и столичных газет, а один федеральный ТВ-канал привез в ивановскую «семерку» звезд столичного «Нотр-Дама»: Петкуна, Макарского и Голубева.
Это было только начало. Потом что ни год? у Ани выходили новые постановки: «Ромео и Джульетта», «Пиковая дама», «Чикаго», «Коварство и любовь». Она сама писала сценарии, раздавала роли, режиссировала, сочиняла музыку, играла на сцене. Все это стало ее отдушиной и по большому счету спасло от отчаяния.
Творческая самореализация помогла выйти из душевного кризиса не только Ане — сотням узниц. Парадокс, но многие из них только в неволе приобщились к культуре, стали читать, раскрыли в себе таланты.
«На свободу провожали под аплодисменты»
Несмотря на успех мюзиклов, Аня всегда очень критично относилась к своему творчеству и славы не искала. Но однажды начальница по воспитательной работе колонии буквально заставила одаренную арестантку отправить заявку на общероссийский конкурс среди заключенных «Калина Красная». (Это абсолютно некоммерческий проект, который курирует продюсерская компания «Союз Продакшн» при поддержке Радио России и Федеральной службы исполнения наказаний России.) Отбирают песни для конкурса профессиональные музыканты, эксперты студии. Заявок очень много, поэтому Аня не особо верила в успех затеи, посылая жюри запись своей авторской песни.
Но ее заметили и пригласили на гала-концерт!
Смена обстановки, новые люди, которые к тому же общаются с осужденными на равных, без жесткой тюремной субординации, — для самородков из мест лишения свободы это яркое событие.
Анна с воодушевлением принялась готовиться к выступлению. Она репетировала свой номер, когда пришло известие о скором ее условно-досрочном освобождении. «На свободу меня, лауреата конкурса, провожали бурными аплодисментами.
«Встречайте, девочки, к нам из тюрьмы пришли!»
После 11 лет в изоляции от общества она выходила на волю со страхом. Очень уж многое изменилось в мире с того страшного 1999 года, когда за ней надолго захлопнулись двери колонии.
Взять хотя бы то, что в те годы компьютеры и мобильные телефоны имелись лишь у избранных, а интернет и супермаркеты в родном Иванове были еще в диковину. Для Ани все это оставалось в новинку и в 2010 году. Она напоминала Робинзона Крузо, вернувшегося с необитаемого острова в цивилизацию: в супермаркет ходила за ручку с близкими, постоянно путалась в новых маршрутах городского транспорта, не могла пополнить счет телефона через платежный терминал, да и сам мобильный телефон она долго осваивала.
Нелегко давалась ей и социальная адаптация. Несмотря на то, что в России очень много людей, отмеченных системой, простой обыватель всегда будет их сторониться, убедилась она. Даже Ане, у которой были близкие, любящие её люди, требовалась помощь психолога, когда в первый день работы начальница представила новенькую коллективу: «Встречайте, девочки, к нам из тюрьмы пришли!» Что же говорить о тех освобожденных, у которых нет ни дома, ни семьи? Реабилитационных центров для таких, как они, катастрофически не хватает, а ведь адаптироваться к вольной жизни едва ли не труднее, чем к тюремной.
А больнее всего бывает тогда, когда бывшие заключенные женщины возвращаются домой, и родные дети отказываются называть их мамами. Аня слышала много подобных историй на зоне. Богатое воображение рисовало страшные картины, ведь сын практически вырос без нее. Каким облегчением стало то, что 12-летний Лёня встретил маму без осуждения и обид. Все эти годы мальчик очень ждал ее. Спасибо бабушке, которая сумела вовремя и правильно все ему объяснить. «По большому счету я сейчас счастлива, — говорит Анна, — ведь наконец-то я вернулась домой, к дорогим и близким людям, которые любят и верят в меня, несмотря ни на что!»
Ольга Жилина,
журнал «Соsmopolitan» май 2012
«Калина Красная» благодарит журнал «Соsmopolitan» и лично Ольгу Жилину за большую работу и за разрешение опубликовать материал на нашем сайте.
24 апреля 2012 года
